(Продолжение. Начало по ссылке https://akmolinform.kz/iz-bloknota-pisatelya-zabytye-stranicy-istorii/)
Но, надо честно признать, хотя набеги на степь и грабежи номадов с разных сторон явно поубавились, но должного влияния на развитие, особенно Средней орды, со стороны России не происходило. И тогда кочевники снова пошли на сближение. Они, варианты, были разные, обдуманные и толковые. Но один особо увлекает своим разнообразием и остроумием кочевников. Дело было в том, что здесь, в Средней орде, как нигде больше, выращивался каракуль. Такого курчавого и разноцветного меха нигде больше не было. И тогда местные владетели этой ценности, снаряжают свою экспедицию, загружают караван каракулевыми мехами, и отправляют в столицу Российской империи, лично императрице Екатерине II в виде дара. Царица, получив ранее невиданный шедевр, растерялась, не поняла, что с этим небывалым богатством можно делать.
Но мысль пришло быстро. Она решила из серого каракуля пошить генералитету папахи, а из белого и чёрного — дамам бухты и шубы. Те первые папахи, которые появились, благодаря номадам, так и остались навечно головными уборами для генералов. И, надо заметить, отношение тогда царицы изменилось к степи в лучшую сторону. Это было особо заметно по северной стороне великой степи. Совместная работа была проведена так тщательно, что уже и хан Средней Орды Абылай подписал документ о добровольном вхождении своего жуза в состав Империи. Кстати, документы эти согласовывались в нашем Боровом, а подписывались в Петропавловске, куда Абылая официально пригласили. И так это единство длилось до двадцатых годов девятнадцатого века. Длительный опыт общения России с кочевыми народами убеждал русское правительство в том, что невозможно сохранение прежнего порядка вещей, когда присягнувшие на верноподданство рассчитывали только на покровительство и материальные знаки внимания к ним со стороны покровителя. Вот почему российским Императором Александром I был взят курс на медленное, но постепенное, при этом неуклонное приобщение кочевых народов к нормам тогдашнего писанного права.
Этому во многом способствовала вошедшая в обиход между русским и казахским населением меновая торговля. В итоге, это привело к тому, что уже в 1821 году русское правительство пришло к решению о необходимости введения в казахские степи новых форм правления, которые бы содействовали не только мирной обстановке в пограничной полосе, но и спокойствию внутри казахских орд путём прекращения межродовой борьбы за ханский титул и другие высокие посты, как Ага-султан, султана, старшины, хакима, имама, других асеке. Своеобразным инструментом для этого должна была стать новая административная структура управления краем. Им, этим инструментом виделось в российских верхах образование как раз пограничной Омской области. Но ещё до этого, в столичном сибирском граде Тобольске генерал-губернатором назначили деятельного моложавого военного П.М.Капцевича. Ему не было и 50 лет. Пётр Михайлович и приехал в Омск на торжества. Сюда же были приглашены и гости из степи.
Казахам было организовано «пристойное по их обычаю угощение», и проявлено к ним должное внимание. За порядком и соблюдением тишины следили службисты полиции, а так же плац-майор с введёнными с ним казаками, знающими язык степняков и умеющих разговаривать по-казахски. Только с приходом в местную власть П.М.Капцевича здесь начали появляться ясные и понятные изменения. Хотя, некоторые современные «знатоки», не видевшие в глазах архивных документов, утверждают обратное. Слепота таких «историков», да и только. На самом деле, всё здесь делалось, по государственному, честно и принципиально. Обо всех их я уже рассказывал в разных своих книгах. Здесь только напомню: 8-го (20 по новому стилю) ноября 1823 года, по инициативе П.Капцевича, всё же была образована Омская область, в состав которой вошла большая часть Средней орды между Ишимом и Иртышом вплоть до Сырь-Дарьинской области.
Так вот, копошась, роясь, перебирая и вчитываясь в разные письмена пожелтевших бумаг того времени, как-то исподволь приходит ощущение, и даже понимание того, что, вероятно, родился Кокчетав под некой счастливой звездой. Или его закладка происходила с чьей-то лёгкой руки, и счастливого благословения. (Обо всём этом подробно рассказано в книге). Ведь и основывался он не просто. Это было время, когда Сарыарка, как и вся степь, переживали не простые времена. Прошло почти 100 лет после подписания ханом Абулхаиром первого договора о добровольном вхождении Младшей орды в состав России. А Империя всё ещё присматривалась к степи, и никак не могла определиться со своим окончательным решением. Когда же, по настоянию того же Капцевича, было решено об открытии в степи первых округов, и, в их числе, был назван самый живописный уголок и место для оседлого поселения под романтичным и красивым названием Кокшетау – «Синие горы», даже в этот период, в столице империи, не спешили выделить средства на эти цели.
Несмотря на настойчивые требования правительства Западной Сибири перед Санкт-Петербургом, когда здесь все подготовительные работы уже были завершены, и снаряжённая экспедиция, что называется, находилась в стременах, не дождавшись тех обещанных средств, генерал-губернатор края П.М.Капцевич, взяв всю ответственность на себя, вынужден был изыскивать немалые деньги на эти цели, и без того, в скудном бюджете края. А это так же говорит о некоторой удаче для Кокчетава с самого его зарождения. Почему я так думаю? Посмотрите! Сколько за два столетия пронеслось над ним природных невзгод и смерчей, сколько полыхало здесь пожаров, вооружённых стычек и схваток, случалось разных бед и катаклизм. В них тут же погибали аулы, и целые улусы. А Кокчетав не только выстоял, но и все эти годы живёт, строится, развивается, разрастается и хорошеет.
Потому сегодня мы имеем полное право утверждать, что Кокшетау – один из тех редких и счастливых городов современного Казахстана, которому во многом сопутствовали некоторые удачи. И даже удалось сохранить своё исконное название, и избежать повального переименования, когда они в иные времена начинались как буря, как некая неизлечимая эпидемия или зараза. И успешно, для инициаторов, заканчивалась. Первая такая попытка в стране была сделана сразу на заре советской власти. Тогда вошли в моду переименования старых царских названий на имена активных революционеров, партийных и государственных деятелей, участников гражданской войны. Коснулось это и Кокчетава. А произошло вот что.
В 1920 году в боях за освобождение нашего города от белой армии А.Дутова, на его подступах погиб красный командир Соколов. Когда большевистская армия заняла Кокчетав, тут же собралась некая комиссия, на заседании которой было решено: Просить Губернский исполком санкционировать переименование Кокчетава в г. Соколовск, в честь геройски погибшего красного командира Соколова. Однако, когда красное воинское подразделение, занимавшее город, вскоре двинулось дальше на восток, местные патриоты восстали против такого решения и не поддержали его. Так исконное название города было сохранено. Потом в 30-е годы снова появилась такая же идея. Теперь ею предлагалось увековечить имя самого прославленного местного участника Стахановского движения. Но и она не нашла поддержки. И уже в 50-е годы ХХ века, когда по всей стране не сходило с уст слово «Целина», тогда в чьей-то башке, (назвать такой предмет головой язык не поворачивается), снова такая глупость появлялась. В этом потоке старинное название города Акмола было переименовано на Целиноград, много существовавших тогда сёл были названы на новый лад. Вот почему, нынче уже вам никто не скажет, где тогда находилась Аксаринская волость и его 4 аула, как они до целины, назывались, в том числе и аул Балтыкульский. Так же канули в лету названия многих старых сёл, таких как Шабутинское, Зунь-томар, Прекрасное, Ново-Сухотино, Царское, Задонское и другие.
Однако фортуна и тут оказалась на стороне нашего города. И только в начале 90-х годов произошло транскрибирование этого названия. Кокчетав официально стал именоваться Кокшетау. Но это – не перемена. А, всего–навсего, одно и то же название подверглось транскрибированию с русского на национальный государственный язык. В этом случае данное слово в переводе не претерпевает никаких изменений, а остаётся даже в переводе тем же – «Синяя гора».
Но, похоже, горячим, а это не всегда здравомыслящим, головам это слово «Кокшетау» и теперь не даёт покоя, вызывает загадки и даже некую оскомину. Я уже как-то рассказывал, когда к нам из Москвы в годы так называемой горбачёвской «перестройки» прибыл некий гонец с определённой целью. Его задачей было, во что бы то ни стало, поменять многие названия, в том числе города и здешние газеты, внести новый стиль работы, да так, что бы «всё отвечало духу, названиям и времени «перестройки». Теперь стало ясно, что была то не столько перестройка, сколько предусматривался развал страны. Так вот, в развал того сумасбродства, к нам, в редакцию, залетел представитель Москвы, некий Тарабардин, и сходу заявил, что название областной газеты «Степной маяк» — безжизненное, ничего не даёт ни уму, ни сердцу, ни душе. Видите, какие бывают скороспелые «знатоки-академики». Сходу всё «унюхал».
Ему нужно было немедля искать такое название, чтобы побуждало любовь, патриотизм, и, главное, призывало всех к труду в тройном духе и с такой же отдачей. Из его слов получалось, что «Степной маяк» стоит неким тормозом на этом пути. Мы, все журналисты, потупившись, слушали его, ведь представитель столицы страны – не шутка. И, шокированные таким требованием, мы недоумевали. Быстрее всех пришёл в себя И.Г.Дмитриенко. Иван Григорьевич – фронтовик — видел не такое. Он в редакции заведовал ведущим отделом – сельскохозяйственным. Смелый был человек, как говорится, он не умел заглядывать в рот, кому бы то ни было. Прибыл он к нам из Костаная. А случилось там вот что. На каком-то совещании первый секретарь обкома партии дал какую-то нелепую установку относительно развития местного сельского хозяйства. Иван Григорьевич, работая на этом поприще со времён окончания войны, не согласился с первым секретарём обкома. И выдал всё это в областной газете. Первый вскипел – какое имел право критиковать обком партии! И на очередном заседании бюро дал команду редактору немедленно выгнать строптивого журналиста с работы. = Заседание ещё не закончилось, а Дмитриенко кто-то сообщил о такой жестокой установке.
Иван Григорьевич тут же пишет заявление редактору об освобождении, кладёт ему на стол, а сам собрал вещи, и тут же укатил в Кокчетав. Редактор хотел этот инцидент как-то уладить по-другому – мирным путём, возможно, перевести на другой участок. Талантливый был журналист. А когда в Костанае кинулись Дмитриенко искать, то, оказалось, его и след простыл. Так он оказался в Кокчетаве. Сильный был человек, главное его качество – бескомпромиссность, когда речь заходила о селе. Его даже в Москве знали и ценили, предлагали ему должность собкора АПН по Тверской области. Он рассказывал: «Поехал посмотреть, а там поля, как у нас домашние огороды, кругом кусты, лес и заболоченные места. Куда ни повернись, везде глаза упираются во что-нибудь, стоящее перед тобой – лес, кустарники, похилившиеся тёмные дома хуторов. О чём там писать? А я привык к степному раздолью. Не моё то, я привык к степному простору и размаху. И вернулся домой».
Вот и теперь, распинался тот москвич относительно бесцветного названия областной газеты. Иван Григорьевич, выслушав его, первым заговорил: «Вы вот напираете на безжизненность названия газеты «Степной маяк». А мы с этим названием живём и трудимся уже несколько десятилетий. Это не только наш маяк, это маяк, колокол, зов трубы всех кокчетавцев. Тому подтверждением служит Орден на знамени редакции. И все мы знаем, в чём значение, достоинства и смысл нашего Степного маяка. А вот, что такое Москва, что означает это слово, спросите любого, здесь сидящего, вам никто не ответит. Да и вы вряд ли знаете его смысл, кроме того, что это столица нашей родины». Дмитриенко замолчал, а москвич, низко, опустив голову, ничего не ответил.
Ещё круче состоялся разговор в редакции «Кокшетау правдасы». Там москвич как раз и начал свою речь с того, что стал поносить слово «Кокшетау правдасы». Так именовалась областная газета на казахском языке.
Все молчали. Однако первым не выдержал редактор Матен:
«Вы,- заговорил он, когда его задело самолюбие и гордость,- прежде, чем начать такой разговор, для начала поинтересовались бы, что это слово означает и как переводится. Вы хоть знаете, что «Кокшетау» — это наша исконная родина. Здесь не только все мы, но и все наши предки, несколько поколений, родились, жили и трудились на этой земле…
(Продолжение следует)