Это было непередаваемое ощущение, когда он впервые поднялся в небо на дельтаплане. Красота и восторг такие, что перехватывало дыхание. Ты парил как птица, над окружающим с его проблемами и суетой, все оставалось там, внизу и казалось мелким и незначительным, а здесь было только небо и ты…
Мир открывался новыми красками, распахнув навстречу свои объятия и принадлежа только тебе.
Об этом он мечтал с детства — парить как птица. И перед глазами, почему- то возникала старинная мельница в его селе, что стояла на пригорке и ветер крутил ее так, что, казалось, она вот- вот взлетит. Она тоже была крылатой. Потом, став профессиональным художником, он восстановит её в памяти и нарисует — такую вот картинку из его крылатого детства.
Потом он и подводное плавание освоит, уже в Ленинграде, на дно морское будет опускаться. И тоже, чтобы почувствовать ещё один мир, подводный, и ощутить его красоту, вобрать ее в себя так, чтобы потом передавать другим. И этот его богатый внутренний мир, тонкая щедрая душа будут снова и снова раскрываться на его картинах, да так, что каждый почувствует и его энергетику, теплоту, и неудержимую жажду полета, любовь к жизни.
Село Подлесное, где он вырос, было очень красивым. Окружённое лесом с его тайнами и своим особым миром, оно отложило свой неизгладимый след в душе будущего художника Валерия Юрьева с раннего детства. Старший из четверых детей в семье, он ещё в школе стал и помощником у родителей, и добытчиком, изучив лес, как свои пять пальцев. Летом по ягоды и грибы ходил, зимой на лыжах ставил в лесу капканы на зайцев, что не всегда было безопасно. Порой приходилось и волков встретить, и на всей скорости убегать от них. И в ночное с друзьями ходили, и пение лесных птиц изучили так, что могли подражать им. Впечатлений детства было столько, что грели они потом всю жизнь.
Родители — педагоги, всегда в школе, а дома с ними всегда была их любимая бабушка, Эмилия Карловна, мудрая и добрая. Её тепло и всеобъемлющая любовь к внукам тоже будут согревать всю жизнь. Пережив многое, она словно старалась забыть все горькое и трагичное радостью общения с ними. В годы репрессий расстрел мужа, крупного заводчика Поволжья, перед войной ссылка её с дочерью- подростком на лесоповал в Сибирь, в трудармию, по окончании войны поселение в Казахстан. Тяготы все перенесла, но сердце не очерствело. Несмотря ни на что, всегда говорила, что время было тогда такое, и всем было тяжело, что верить всегда надо в лучшее.
Так и случилось, доченька ее встретила здесь, на поселении, хорошего парня, вышла замуж, оба окончили пединститут, работали в школе, создали хорошую семью.
Они то и стали родителями будущего художника. Мать преподавала немецкий, отец — физику и математику, а ещё был в школе директором. Уважали их очень в селе за их знания и культуру, несмотря, что оба были из репрессированных. Отца, жившего в Курске, в первые же дни войны подростком угнали в Германию, откуда освободили только в сорок пятом.
О пережитом родители не любили рассказывать, да и не принято раньше это было. А вот мудрости и терпению у них дети учились. А ещё тяге к знаниям, культуре. Книги, музыка, живопись, любовь к жизни и людям формировали и характеры детей, они росли целеустремлёнными, ответственными и трудолюбивыми. Каждый стал профи в своей профессии.
Окончив художественное училище с отличием, Валерий стал известным художником, членом Союза художников Казахстана, много лет работал в художественных мастерских Кокшетауского отделения Союза художников. Участвовал в республиканских и международных выставках, ему было присвоено звание Заслуженный художник международной Ассоциации художников.
Пейзажи, портреты, натюрморты, монументальная роспись, мозаика — всеми жанрами изобразительного искусства старался овладеть, работал всегда самозабвенно, стараясь и оставить свой след, и выразить себя. Сколько экспрессии и радости жизни было в его монументальных росписях, они просто завораживали! А сколько лирики и любви к природе в его пейзажах!
В своих работах он словно переживал все заново — и то, что сам видел, и то, что пережили его родители. Потомков известного княжеского рода Юрьевых в Великую Отечественную войну разбросало как по самой России, так и по другим странам. Отца с сестрой детьми угнали в Германию, а вот их старший брат стал военным, прошёл всю войну, дослужился до генерала. Потом, много позже, он приезжал к брату в Казахстан и очень хотел забрать Валеру к себе в Москву, чтобы дать развиться его таланту, но никто не согласился отдать ребёнка.
Немало пришлось перенести и самому Валерию. Жизнь побросала его по стране. Несколько лет жил у брата, в Ленинграде, работал в мастерских, общался с местной богемой, увлекся дельтапланеризмом, подводным плаванием, участвовал в соревнованиях, побеждал, до сих пор комнату украшает его грамота за подписью героя Советского Союза, руководителя клуба подводного плавания.
А потом как-то враз позвали родные корни — вернулся к родителям, помогал, поддерживал, живя рядом в городе. Радовался, глядя, как и на пенсии с интересом живут старики. Отец всегда что- то придумывал, мастерил, изобретал. Соорудил в сарайчике крохотную, с метр в глубину, тепличку, провел туда свет, и, посадив в марте огурцы, в мае уже собирал эти подземные, как они шутили, дары.
Садоводством увлекся и Валерий, построил небольшую дачку с мансардой, посадил яблони, груши — теперь уже для своих детей, потому как об этом сам мечтал с детства. Чтобы сад, чтобы цвело все вокруг, птицы слетались и песни пели – красота! Даже пчел взялся на даче разводить, и мед получал наивкуснейший, всем на диво.
В годы развала огромной страны людям стало ведь не до живописи — подчас и света не было, не то, что денег. Кто только чем не занимался! Это отозвалось большой трагедией для многих художников, некоторые в те времена просто сгинули от безысходности.
А Юрьев продолжал писать. Для себя, для детей и знакомых, портреты, пейзажи, иконы. Он делал то, что знал и умел, без чего просто не мог жить. Помог и сын-студент, организовал компьютерный бизнес, позвал отца — так все вместе и выжили, и младшую дочь, тоже художницу, выучили в престижной художественной академии.
Теперь подрастают внуки. И тоже тянутся к краскам, садясь с раннего детства за дедушкин мольберт. Как бы примеряясь. Кто знает, может, ещё художники в семье будут, и династия продолжится.
Когда его спрашивали: не пожалел ли, что вернулся на родину и здесь реализовал свой талант, подчас невостребованный? Всегда отвечал однозначно: — Родина есть родина, с ней все пережить можно. А трудно кому только не было — нашим родителям? Им потруднее жизнь выпадала, но духом же не падали. Времена ведь не выбирают — так предопределено свыше. Вера всегда всем помогала и помогает. Уже в зрелости потянуло писать иконы, стал ходить в церковь, общаться со священниками, писать иконы, и они предо мной как бы засияли…
У художника много самых разных работ — живопись, графика, рисунки, и на каждом полотне он сам, прожитое и пережитое, радость жизни. Очень эрудированный, много знающий и умеющий профессионал, общительный, открытый и светлый человек по жизни, он всегда хотел отдать, поделиться этим своим светом с другими. И это у него получилось. Его картины притягивают, их хочется смотреть снова и снова, в них — умиротворение мудрости, родники детства, крылатый полет, душа художника.
После перенесённого ковида, врачи констатировали тяжёлую неизлечимую болезнь и развели руками. Но видно и это надо перенести. Он держится. Помогают родные, а ещё … его картины, которые со стен отдают ему его же тепло, и может быть, тоже лечат.
А когда услышит ещё и любимую песню «Ой, то не вечер», улыбнется: конечно же, ещё не вечер…
