К 80-летию Победы в Великой Отечественной войне
Вторая мировая война для бывшего Советского Союза хранит много тайн о ее событиях, и особенно о начале Великой Отечественной войны 22 июня 1941 года. Когда крупнейшая и боеспособная Красная Армия уже в первые дни понесла огромные потери в живой силе и технике. Но ведь задолго до ее начала разведка Красной Армии, ее агенты и агенты зарубежных стран сообщали о планируемом нападении гитлеровской Германии на территорию СССР, сообщали даже дату, и Красная Армия должна была быть готовой к боевым действиям. А получилось так, что в день нападения была рассредоточена, авиация и танковые соединения не были подтянуты к государственной границе, не имели боекомплектов и даже не были заправлены.
Много писалось в военной литературе высказываний военных, государственных деятелей, дипломатов и политиков, но почему-то даже до настоящего времени нет окончательного ответа. Кто несет ответственность за эти трагические события и даже преступления, повлекшие огромные человеческие жертвы, когда на карту была поставлена судьба огромной страны с ее экономическим, военным и людским потенциалом. Многие выводы и высказывания уже известны, и они опубликованы, многие еще находятся в архивах Министерства обороны и иностранных дел под грифом «совершенно секретно». Но сегодня хочется опубликовать на страницах газеты одну из версий, напечатанную в статье российского журналиста-международника Владимира Воронкова в одной из известных газет в мае 2013 года под заголовком «Кто прилетал к И. Сталину за 38 дней до войны».
15 мая 1941 года, как стало известно из военных источников, был датирован так называемый план Жукова: предложение атаковать германскую армию, пока она на стадии развертывания. Министр обороны Тимошенко и начальник Генштаба Жуков доложили эти соображения, и 19 мая И. Сталин, услышав об идее превентивного удара по немцам, по словам Жукова «прямо-таки закипел».
24 мая к И. Сталину вызвали командование пяти западных округов, получивших установку: «Не рыпаться». С середины мая по 20 июня молчит как рыба и политическая разведка, прекратив подачу новых сводок о германских приготовлениях. Берия явно довел до подопечного Меркулова, что к «хозяину» с этим вопросом лучше не соваться. А вот до начальника разведки Голикова дошло не сразу, и неслучайно тем периодом датированы издевательские резолюции самого Сталина на тревожных сводках военной разведки. Иначе говоря, ровно в середине мая Сталин – максимально информированный человек в стране – явно успокоился относительно своего «союзника», после заключения в 1939 году пакта о ненападении.
Это факт, который на то время трудно было объяснить лишь имеющимися документами. Тогда в чем?? В этом и главный вопрос. Ведь ранее умиротворенностью в Москве и не пахло. А 21 апреля 1941 года в Наркомат иностранных дел вызвали временно поверенного в делах Германии в России, потребовав безотлагательно принять меры против продолжающихся нарушений границы СССР германскими самолетами. Как опровергать, если колоссальную концентрацию германских войск у границ Советского Союза уже не скрыть, а в сводке военной разведки Генштаба от 5 мая, лежащей на столе Сталина, подсчитано, что на границе сосредоточено от 103 до 107 немецких дивизий. Факты свидетельствуют: Кремль встревожен. 5 мая 1941 года И. Сталин выступил перед выпускниками военных академий явно с антигерманской речью. На следующий день Совет народных комиссаров, который он возглавлял, дал ему все полномочия и полноту власти. Отныне он, как и Гитлер, – вождь партии и народа, глава Правительства. 10 и 12 мая Сталин, вызвав к себе наркома обороны Тимошенко и начальника Генштаба Жукова, решал все серьезные военные дела, так как даже приближенные члены Политбюро не были приглашены.
И уже 13 мая Генштаб издал директиву о выдвижении на Запад ряда армий внутренних округов. О ходе ее исполнения Тимошенко и Жуков, видимо, и докладывали Сталину 14 мая наедине и почти два часа. После их ухода Сталин до третьего часа ночи совещался с «узким» составом Политбюро, а 15 мая – с еще более «узким», но особо надо отметить присутствие там Жданова – он, хотя и входил в «близкий круг», как показывают записи в журналах, гость был не частый. Но непременный участник совещаний у Сталина именно по «германским делам», и учитывая значимость Ленинграда для обороны страны. В тот же день, 15 мая, военная разведка доложила: немцы довели свою группировку на границе уже до 114 –119 дивизий. Именно 15 мая фюрер приказал закончить приготовления к нападению на Советский Союз. А, как позже стало известно, еще 12 мая 1941 года верховное командование верхмахта фиксирует в документе: «Политические меры дезинформации противника уже проведены и планируются новые».
Так что же тогда произошло с таким резким поведением Сталина после 15 мая 1941 года?
И уже только в 1994 году, поскольку он был снабжен грифом «совершенно секретно», стал достоянием приказ Наркома обороны за № 0035 «О факте беспрепятственного пропуска через границу самолета Ю-52 15 мая 1941 года». Документ уникален и вовсе не один из «совершенно секретных». И уже авторы, используя его, и по сей день в неведении относительно его реального местонахождения. А ведь документ входит в уникальный комплект подлинников приказов Наркомата обороны, находящихся на особом хранении в одном из закрытых фондов Российского государственного военного архива, и исследовался как особый документ Великой Отечественной войны. И почему, сыграв такую важную или «черную» роль, сразу был предан забвению. Ведь сам факт тоже уникален! «15 мая 1941 года германский внерейсовый самолет Ю-52 совершенно беспрепятственно был пропущен через государственную границу и совершил перелет по советской территории через Белосток, Минск, Смоленск в Москву», сев на центральном аэродроме в столице – на Ходынском поле. Приказ о перемещении самолета Ю-52 – единственное документальное свидетельство ЧП, и никаких иных следов об этом сверхсекретном происшествии нигде не обнаружено.
И лишь один мемуарист обмолвился о нем – Павел Судоплатов, один из тогдашних руководителей чекистской разведки, где у него можно прочесть: «В мае 1941 года немецкий «Юнкерс-52» вторгся в советское воздушное пространство и незамеченный благополучно приземлился на центральном аэродроме в Москве возле стадиона «Динамо». Это вызвало переполох в Кремле и привело к волне репрессий в среде военного командования». Главное, в чем сходятся документ (приказ) и мемуарист, – факт прилета был.
В остальном знаменитый чекист «правдоподобен, как очевидец». На самом деле не было ни вторжения в советское воздушное пространство, в смысле нарушения границы, ни «незамеченного» полета, ни приземления в центре Москвы – Ходынка и сейчас не центр. Переполоха в Кремле, судя по всему, тоже не было. Москва знала о «внерейсовике», по крайней мере, за 4 часа до его подлета. Руководство Наркомата обороны имело все основания гневаться по факту недонесения, несвоевременного доклада о прохождении перелета.
И приказ должен был покарать преступно-халатных «недоносцев» в центральном аппарате, прошляпивших важнейшую информацию. Но содержание приказа было иным: начальник штаба ВВС Красной Армии и заместитель начальника 3-го отдела штаба ВВС (разведотдел), указано в документе, должны «содействовать» полету самолета Ю-52 в Москву, с разрешением посадки на московском аэродроме и дает указание службе ПВО «обеспечить перелет». Все законно! Таким образом, на всем протяжении полета «внерейсовика» все службы, военные и гражданские, обеспечивали ему «зеленый коридор». Если в разгар очередного витка репрессий штаб ВВС смело дает распоряжение об обеспечении такого коридора, то какой же это нарушитель?! Поэтому, вопреки утверждениям чекиста-мемуариста, головы не полетели: зенитчикам – два выговора, авиаторам – два замечания. Все?! А все высшие офицеры, задействованные при перелете Ю-52 через советскую границу и воздушное пространство Советского Союза, благополучно дослужили до конца войны, своевременно получая повышения и награды.
Так что же тогда получается: самолет прилетел, приказ издан, никого не наказали… Самолет улетел. Когда? А зачем прилетал? Точнее – кого или что привозил? И здесь уместно повториться: прилетел 15 мая 1941 года, а улетел неизвестно когда. И почему приказ Наркома обороны об его беспрепятственном перелете через границу был издан только 10 июня, видимо, когда уже все свершилось, а вероятный «невидимка» был уже, вероятно, на своей территории, исполнив, как стало известно позже, свое «грязное» дело.
Вероятнее всего, если мы и узнаем достоверные ответы на эти вопросы, то явно не скоро. А может, и никогда, слишком узок изначально был круг лиц, посвященных в суть дела. С германской стороны гадать не приходится: ни в одном из многочисленных мемуаров, показаний на Нюрнбергском процессе, в сборниках исторических документов на этот счет вообще ни слова. Нетрудно предположить, что и в третьем рейхе скандальный перелет истолковать могли только единицы – из числа особо приближенных к Гитлеру, короче говоря, «тайна сия велика есть».
Но зато эта тайна значительно повлияла на действия Политбюро ЦК, и особенно на поведение И. Сталина – вождя народа. Повестки дня заседания Политбюро за май-июнь 1941 года свидетельствуют, что нет даже косвенных упоминаний о фактах преступно-халатного пренебрежения требованиям бдительности. А именно с середины мая и вплоть до 21 июня включительно Политбюро ЦК во главе с И. Сталиным на своих заседаниях коллективно демонстрировали олимпийское спокойствие относительно всей идущей Второй мировой войны и относительно позиции приобретенного в 1939 году союзника – нацистской Германии во главе с Гитлером. Буквально считанные вопросы из вынесенных на Политбюро хотя бы с натяжкой можно было отнести к «военной тревоге». А в основе – второстепенные вопросы, пусть и необходимые: кадровые перестановки, выполнение сельхозпланов, предоставление отпусков членам Политбюро и другие, но не связанные с военной угрозой. И это притом, что с 1940 года интенсивно шло развертывание новых воинских соединений, военных учебных заведений, строительство укрепрайонов. И соответствующие вопросы столь же интенсивно и регулярно рассматривались на Политбюро, а во второй половине мая – как обрезало. Такое же можно сказать и о внешнеполитической активности: единственный «международный» вопрос, внесенный на Политбюро, – это назначение полпреда в Таиланд. А ведь ранее не было до 15 мая подобного благодушия в Москве, Министерстве иностранных дел, Наркомате обороны и Генштабе. И вот такой резкий поворот – в Москве происходит нечто неординарное. Обычно заседания Политбюро проводились регулярно, а уже 16 мая заседания не было. На тот же день происходит и необычная пауза в деловой активности и самого Сталина: журнал записи посещений совершенно пуст. Можно полагать, что вождь работал с документами. Во всяком случае – никого не вызывал и к нему никого не пускали. Может, товарищу Сталину именно в этот день необходимо было основательно обдумать нечто… и принять решение?? И не связано ли это все с загадочным прилетом гитлеровского самолета?
Как известно, 10 мая в Британию улетел заместитель Гитлера по партии с попыткой рейха «объединить арийскую расу». Почему тогда не предположить, что вскоре после провалившейся миссии в Британии засекреченной «авантюры» – попытке протянуть руку «братьям по расе», и не принять аналогичную попытку восстановить доверие теперь уже «братьев по классу», так как гитлеровская НСДАП – партия хоть и националистическая, но все же рабочая.
Тогда все встанет на свои места. Прилет самолета Ю-52 санкционирован на самом высоком уровне, а фигура, хоть и без фамилии и статуса, должна иметь такое лицо, которое никому нельзя показывать, доставленная информация адресована только Самому. Отчет Самого дается (отсюда и пауза в регламенте работы вождя) не в попытках, а по зрелому размышлению – и с благодарностью возвращается тем же бортом и только Самому, но по другую сторону границы, теперь уже Гитлеру. Так и произошло – «Сами договорились». Похоже на то, что один успокоил другого (а это Гитлер делал уже не в первый раз), да так основательно, что когда неосновательность успокоения выяснилась, то наш Сам, то бишь Сталин, придя в себя, заявил о «вероломном» нападении.
Но если в Британию полетело второе лицо в нацистской Германии, то кто тогда мог доставить утешительные вести самому И. Сталину – уж не меньше чем второе лицо в государстве. А кто тогда был в рейхе вторым лицом по государственному табелю о рангах после того, как Р. Гесс был арестован в Британии? Вот это как раз и есть тайна за семью печатями. Никакое самое-самое личное послание фюрера, отправленное «с почтальоном», вождя не успокоило бы: не будем клеветать на товарища Сталина – от избытка доверчивости он не страдал, и обвинить его в этом было нельзя. Но можно было успокоить! Чем же фюрер Германии сумел успокоить вождя народов?? И отвлечь внимание, выиграв драгоценное время для завершения развертывания своих сил в случае нападения Германии на Советский Союз.
И это очевидно: не будь 15 мая 1941 года – не было бы и 22 июня 1941 года. Именно тот день и был переломным в страшной трагедии начала Великой Отечественной войны, которая по официальным данным унесла 27 миллионов жизней только со стороны Советского Союза.
А сколько еще тайн хранят архивы с грифом «совершенно секретно» о трагических днях начала Великой Отечественной войны, ее тайных и явных виновников в этой самой трагической войне, и будут ли они раскрыты в настоящем, чтобы не повторить в будущем.